Сергей Шнуров: «Пил, пью и буду пить!»
Это народное что-то. Студенты около общежития горланят хором песню Шнурова: «Ну где же вы, бляди? Выручайте дядю!». И светятся от счастья. Из открытых окон многоэтажки летом несется про дачников, и прохожие тоже светятся. Почтенные отцы семейств, пока дети не видят, включают действительно любимую музыку и пускают слезу умиления. Все счастливы, потому что он сам такой — плюшевый, несмотря на кажущуюся агрессию.
Сергей Шнуров со своей новой бандой «Рубль» приехали в наш город 4 ноября — в праздничный день, который появился совсем недавно. Но он не считает его праздником, как таковым.
— Мне кажется, что нормально было бы оставить один праздник — девятое мая. А остальное все какое-то... Как говорит мой друг, сны про пипиську, — говорит Шнуров. — А Новый год для того хорош, кто не умеет дарить подарки в любые другие дни. Я не люблю веселиться по свистку. Если мне весело, то весело. И никакая дата к этому отношения не имеет.
А если Шнур веселится, то на ушах стоят все. Он вышел на сцену и сказал: «Привет, братцы! Мы группа „Рубль“, мы е...шим рок-н-ролл!» Бегал по залу с гитарой, валялся на сцене и выдавал гитарные запилы. Его несло во все стороны назло камерной атмосфере кинотеатра Маяковского. «Мне часто приходится выступать в таких сидячих залах».
«Рок-н-ролл мертв, а я ни хуя»
— В России много лет обсуждается такая тема, чтобы сделать персональный значок рублю. Как у евро, у доллара. Какой бы вы предложили?
— Меня вполне устраивает лебедевский (символ, предложенный дизайн-студией Артемия Лебедева — прим. автора). По-моему, очень неплохой значок.
— Вы приехали с новой командой. Расскажите, что меняется?
— Ну, мне захотелось поиграть классический рок, как я его себе представляю.
— А раньше вы его не играли?
— Раньше его на этих широтах вообще никто не играл. Наш так называемый русский рок, как я его называю, это бардовская песня с барабанами.
— Старые песни «Ленинграда» сейчас исполняете?
— Мы исполняем их в рамках проекта «Ленинград».
— Почему решили возродить уже былую группу?
— Ну, появились какие-то песни, которые «Рублю» абсолютно ни к чему неуместные. Потом «Рубль» старается придерживаться мажорной гармонии, а «Ленинград» всегда играл в минорной. Поэтому минорные гармонии девать было некуда, и вот они обратно улетели в группу «Ленинград».
— Как вы относитесь к русскому мату?
— Есть такая неотъемлемая часть русского языка.
«Поразвелись Джигурды всякие!»
На пресс-конференции и на концерте Шнур был в замечательной синей шапочке с белым детским грузовичком на ней. Удержаться от следующего вопроса было просто невозможно:
— А шапочку сами вязали?
— Нет, вязали какие-то шведы.
— Как вы относитесь к тому, что группа «Ленинград» породила множество ребят, которые поют таким же хриплым голосом, похожи на вас. На корпоративах по всем городам России выступают.
— Я их называю «Джигурда».
— А вы сами на корпоративах не поете?
— Почему, пою. Мы вообще любим выступать. Если прет — тогда ты выступаешь. А корпоратив, не корпоратив — большой разницы-то нет. Мы и репетировать любим там, где вообще народа нет. Поэтому, если нравится играть, то играйте.
— Чем гордитесь?
— Какими-то последними песнями, которые мы записали «Ленинградом» опять же. Ну, «Ленинградом» на данном этапе. Мы сделали совершенно какой-то кульбит, играем примерно то же самое по музыкальной части, что играла Алла Пугачева в
— А на семью время остается?
— А на семью времени не надо. Она либо есть, либо ее нет. С детьми вижусь, но не могу сказать, что вплотную занимаюсь их воспитанием. Я не тот папа, который ходит на теннисный корт и е...т детей, чтобы те попадали по мячику.
«Грибы — это не девушка»
— Мне ближе, конечно, пивняк. Самому там больше нравится, — ответил Шнуров на вопрос, как ему в таком «камерном» зале, как сегодня, выступается.
— У вас к алкоголю отношение меняется как-то?
— Нет, у алкоголя меняется отношение ко мне. Дело в том, что это как долгая супружеская жизнь. Бывают разные фазы, но от него уже никуда не денешься. Сейчас фаза такая: я пью реже, но больше. Раньше, когда я писал любой альбом, всегда был трезв. Никогда пьяным ничего не придумывал. Ну, может, редкие какие-то вещи, которые требовали того.
— А с собой эксперименты какие-нибудь ставили? Ну, например, побриться налысо...
— Разве это эксперимент? Я их в юности проводил.
«Мы не работаем — поэтому не устаем»
— Есть вопросы, которые вас достали?
— Я все время по-разному отвечаю. Причем, на все вопросы.
— В режиме гастрольного графика как удается поддерживать силы, всегда быть в хорошей форме?
— Я всегда говорю: устает тот, кто работает. Вот мы не работаем. Это большая разница. Поэтому мы не устаем.
— Вы в Новосибирске не первый раз. У вас какая-нибудь музыка ассоциируется с этим городом? Начинает в голове что-то крутиться, когда приезжаете сюда?
— Такой шум вертится. Дело в том, что города слились уже в один какой-то аэропорт. Поэтому... Где я? Что я?
— А есть такое место, где действительно нравится находиться? Где понимаете, что вы не в аэропорту?
— Мне вот дома нравится, как ни странно. Я люблю там отдыхать. Но делать что-то по дому... Боже упаси... Я таких вещей никогда в жизни не делал. У меня есть кошка, она всем занимается. Дома я люблю гостей принимать, не принимать гостей. Вообще, быть дома. Можно достать любую книжку из библиотеки и почитать, полежать. Все, что угодно, можно дома делать.
— Вы читаете сейчас?
— Читаю, да. Проверенную толстенную книжку «Шантарам», рекомендую (роман австралийского писателя Грегори Дэвида Робертса — прим. автора). И Бегбедера, твою мать, как его... Про романтичного эгоиста, старая такая книженция.
— Вы говорите, что праздники для вас вообще ничего не значат. А есть такие дни, когда вы обязательно дома, с семьей?
— Ну, это если кто-нибудь умрет, не дай Бог.
«Твардовский — наш писатель!»
Много курил. Хихикал. Раздавал автографы. На прощание я вручила Шнурову подарок от «комсомолки» — книгу Александра Твардовского «Василий Теркин на том свете». Сергей обрадовался, как маленький ребенок, и сказал, что Твардовского очень уважает. Теперь будет жить по соседству с томиком Фредерика Бегбедера...
Елена СИВОЛОБОВА («»), 06.11.2010
